На границе тучи ходят хмуро... - Страница 29

– Тута. Точно говорю, вашбродь.

– Отлично. Двое – обойти хутор и встать так, чтобы никто не ушел. Выполнять! Ну что, проведаем хозяина?

Подойдя к закрытым воротам, солдаты со всей положенной вежливостью постучались – ногами. За забором недовольно подал голос четвероногий сторож и почти сразу умолк, обиженно взвизгнув напоследок. Судя по глухому удару, его хозяин не пожалел чего-то увесистого для поощрения собаки.

– Пся крев… Кого нелегкая принесла?

Скрипнувшая дверка пропустила наружу хозяина хутора пана Юзефа. Он демонстративно позевывал, чесался и пренебрежительно оглядывал нежданных и незваных гостей.

– Чего надобно?

– Корнет Агренев, Олькушский отряд. Вы позволите задать пару вопросов?

– Чего уж, раз пришли.

– Благодарю. Вы не замечали в последнее время чего-либо подозрительного?

– Не, не видал.

– И все-таки. Ваша помощь была бы очень кстати.

– Вам надо, вы и ищите, а я ничего не видел и ничего не знаю!

– Благодарю за разрешение. Унтер, проверить дом.

– Хэк…

Григорий, мимоходом задев грузного хозяина локтем в челюсть, скомандовал солдатам:

– За мной!

И вломился в приоткрытую калитку. Пока Александр приводил в чувство пана Юзефа, пока от всей души извинялся за неловкость своего подчиненного, дело было сделано. Невдалеке бухнула берданка, а следом долетел и крик одного из засадников:

– Осади!

Тут же зазвенело разбитое стекло, а через мгновение появился довольный ветеран с докладом:

– Вашбродь, споймали. Пятеро, оружие всякое, лаются сильно. Унтер вас просют.

Едва они зашли во двор, из входной двери выпорхнул мужичок в одном исподнем и с топором в руках, а следом за ним показался еще один ветеран. Затормозив лысой головой о собачью будку, мужичок свалился прямо на ошалелого пса, отчего и получил в качестве бонуса два поспешных укуса-щипка, после чего опять взвился и снова упал на многострадальную собаку, на этот раз уже точно без сознания. Боец же потер кулак и двинулся осматривать дворовое хозяйство. От вида такого циркового номера хозяин едва не подавился слюной, но все же нашел в себе силы пройти на подгибающихся ногах дальше. Как известно, в родном доме и стены помогают, поэтому оклемавшийся хуторянин попытался было что-то заявлять и требовать, мешая польские слова с русскими ругательствами, однако незаметный тычок Григория моментально помог ему встать на путь исправления.

– Ну что, поговорим?

Александр недобро прищурился.

– Я не понимаю, о чем с тобой… вами разговаривать, и непременно буду жаловаться на произвол! Матка боска, вламываются, пугают моих родственников, стреляют! Ты… Вы еще пожалеете!

– Непременно.

Жестом остановив унтера, дернувшегося к Юзефу с профилактической оплеухой (отчего последний опасливо вжал голову в плечи), корнет не спеша достал револьвер. Ласково улыбаясь побледневшему хозяину, он пояснил:

– Вчера умер солдат. Я его почти не знал, но он был МОЙ солдат, и мне очень печально от его смерти. Понимаете, пан Юзеф?

Выбив все патроны, офицер зарядил обратно только один, напоказ и с дробным треском крутанул барабан. Подойдя поближе к вспотевшему хуторянину, взвел курок и уткнул ствол ему в правое бедро.

– Меня интересует следующее. Кто вчера приходил? Где и когда их следует ждать в очередной раз? Где то, что они притащили?

– Я… я не понимаю, о чем?

Клац!

С досадой на лице, корнет пожаловался, переводя ствол револьвера ближе к паху:

– Вот ведь! Палец дернулся. Похоже, пан Юзеф, у вас на один неправильный ответ меньше. Но вы не расстраивайтесь. Патронов у меня хватает.

Юзеф «потек». Да так, что за ним еле успевали записывать. Лысый «родственник» оказался известным в узких кругах уголовником, убегающим от чересчур назойливых полицейских, остальные – местные несуны, отдыхающие от тяжелой и нервной работы у своего знакомого. К сожалению, кто конкретно стрелял (и попал) в пограничников, установить не удалось. Единственное, что стало известно, это имя посредника с той стороны: он договаривался о доставке товара. В ходе откровений всплыл десяток имен и фамилий, правда, кто покупатель, а кто посредник, Юзеф точно не знал. Один тайник нашелся под свинарником, он почти доверху был забит флягами со спиртом. Насчет второго было посложней.

– …прямо по тропинке и около раздвоенной рябины свернуть направо, господин офицер. Шагов с тридцать. Люк под листвой. А что со мной будет, господин офицер? Вы же видите, я добровольно сотрудничаю, это зачтется?

– Разумеется, пан Юзеф. Что дальше? Дальше вас передадут в руки жандармов, как и вашего знакомого, да?

– Да! Пан офицер, он угрожал мне, говорил, что, если я не помогу, он подожжет хутор!

– Надо же, зверь какой. Я вам почти сочувствую.

Тайник в лесу отыскали не сразу. Пришлось порыться в толстом слое опавших листьев, нащупывая люк с веревочным кольцом-ручкой. Зато внутри пошли одни сюрпризы. «Тайничок» был раза так в три больше первого, правда, не такой полный, как первый, зато товар там был заметно подороже спирта (который тем не менее тоже был в наличии). Одни только большие бидоны с анилиновыми красителями тянули как минимум на двадцать тысяч, а может, и больше – это смотря в каком настроении чиновник будет. А ведь была еще разнообразнейшая бижутерия и тряпки, в том числе и шелковое нижнее белье. Женское, конечно (один из солдат покраснел как рак, когда понял, что именно он держит в руках). Остаток дня заняло составление подробного рапорта и долгая беседа с въедливым жандармским ротмистром, уверенно подтвердившая его давнишние предположения: есть стукачок в его взводе, определенно есть, и очень похоже, что из недавнего пополнения.