На границе тучи ходят хмуро... - Страница 21

– Надеюсь, не в последний раз?

Проблему распределения честно «настрелянных» дензнаков офицер решил просто, передав Григорию две тысячи вместе с напутствием:

– Сам решишь, кому сколько.

Участвовавшие в «охоте» ветераны сами по себе гарантировали сохранение всего в тайне: отбирались только те, у кого была большая семья (одному так и вовсе Бог послал восемь дочерей и ни одного наследника). Большая семья – большая нужда (если не сказать – нищета), это правило было неизменно, и проблемы выбора у них не было: или наконец досыта накормить и хорошо приодеть родных, или сдать контрабанду и не получить практически ничего. Ну может, очередную медальку навесят.

Учитывая ВСЕ «левые» поступления за отчетный, так сказать, период, доход Александра составил двенадцать тысяч рублей. На пару тысяч больше, чем полное жалованье корнета пограничной стражи за десять лет, с мундирными, квартирными, столовыми и прочей мелочью. За неполный месяц, правда – с некоторым риском. Но при его нынешней профессии это ведь скорее норма?

Поездку в Ченстохов пришлось ненадолго отложить – его сослуживец, корнет Зубалов, умудрился сильно навернуться со служебного мерина Борьки, известного всем своим меланхолично-спокойным нравом, и как минимум на неделю оказался в постели. А тут как раз визит-инспекция в исполнении бригадного адъютанта штаб-ротмистра Прянишникова, потом выдача денежного довольствия, прибытие трех десятков «молодых» взамен уходящих в отставку. Когда же он наконец освободился, то пошел несильный, но постоянный мелкий дождь, подпортивший настроение.

– Чем могу служить пану офицеру?

– Парадно-выходной мундир, через два дня. Можно быстрее.

– Пан офицер, это конечно же возможно, но… – Портной картинно закручинился и едва не заплакал. – Это потребует дополнительных трат. Если пан офицер согласен… Отлично! Прошу вот сюда.

На примерки пришлось приходить три раза, однако свободного времени хватало: и на открытие счета в Русско-Азиатском банке, и на тщательный осмотр немногочисленных достопримечательностей города, и на неспешный разговор с владельцем маленького магазинчика охотничьих товаров про новинки оружейной мысли, в ходе которого удалось договориться о реализации части трофейных стволов по вполне пристойным ценам. Переночевав в гостевых апартаментах при штабе, обратно возвращался довольный – столько дел разом сделал! К заставе подъехал уже в сумерках, но все еще в хорошем настроении, которое, к сожалению, удалось сохранить недолго.

– Стоять!

Идущий впереди и крайне нетвердой походкой солдат враз исправился: сгорбился и моментально растворился в темноте между казармами второго и третьего взвода.

«Это становится интересно! Явно узнал голос, но не подумал остановиться. Нехорошо…»

Все прояснилось, как только Александр подошел поближе к бревенчатой стене казармы третьего взвода: заунывные песни, разговоры на тему «уважения», негромкий гул голосов. На скрип двери поначалу никто не отреагировал, но понемногу разговоры стали утихать, и все больше и больше лиц поворачивалось к входу, желая узнать, кого принесла нелегкая.

– Понятно. Старший унтер где?

Из глубины казармы донесся почти трезвый голос:

– Оне с хаспадином фильдфебилем уехавши обмундировку новую получать.

– Младший унтер где?

Тот же голос, но уже поуверенней доложил:

– Туточки он, задремал. Притомилси, сердешный.

– Ну, раз задремал, как проспится, пусть ко мне подойдет вместе со старшим унтером. Пожалею.

С утра на младшего унтера действительно без жалости глядеть было нельзя. Левую половину головы он «отлежал» до синяка, руки непроизвольно прижимались к правому боку, внезапно прорезавшаяся зубная боль и хромота плюс отходняк после вчерашнего.

– Ну-с, слушаю ваши объяснения?

– Ваше благородие, я…

– Трифон Андреич, вы-то здесь при чем? Я еще вчера узнал о вашем отсутствии и к вам и старшему унтеру третьего взвода вопросов не имею.

Названные заметно расслабились и стали чувствовать себя более уверенно, не переставая при этом «есть глазами начальство».

– Слушаю?

– Ну, энто… Земляка встретил, вашбродь. Вот и… Дык кто ж знал, что так-то… А!

Обреченно махнув рукой, унтер тут же скривился от боли. Корнет понимающе покачал головой:

– Ясно. Трифон Андреич, распорядись насчет мешка с мусором, лопаты и двух носилок, а вы стройте взвод.

Оглядев угрюмо-унылые рожи, он сочувствующе улыбнулся и начал говорить, вспоминая некоторые воспитательные методики армии советской:

– Ставлю задачу. Вот этот мешок положить на носилки и доставить к вон той рощице, где и закопать. Младший унтер приболел. Но пограничники своих не бросают! Нигде и никогда! Поэтому младший унтер будет командовать прямо так, на носилках. Бего-ом, марш!!

Пока солдаты в полной выкладке добежали до небольшого леска в трех верстах от них, с них сошло семь потов, но жалоб слышно не было. Вновь выстроив взвод, Александр назначил «добровольцев» на откопку могилы и держал всех по стойке «смирно», пока место захоронения не было готово.

– На караул!!!

После торжественных похорон мешка с кухонными отходами повторился марш-бросок обратно к казарме, где взвод полчаса «отдохнул» в строю и наконец-то получил команду «Вольно!». Вот только радовались бедняги рано: все повторилось на следующее утро. И на следующее. Ко времени, когда корнет Зубалов нашел в себе силы вернуться к исполнению служебного долга, весь лесок выглядел как после набега дивизии кротов, а солдаты таскали с собой не двое, а трое носилок: их мучитель нашел-таки солдата, который от него тогда убежал. Зато когда все закончилось, третий взвод иначе как «лосями» никто и не звал, но смеялись тихо, особенно «молодые», и при этом оглядывались: не дай бог их благородие услышит, спаси господи!